Чем питались римские крестьяне? Как Колумб изменил пищевые привычки всей Европы? Почему нельзя прожить только на кукурузе? Что такое «варварская» диета и как связаны урбанизация и сахар? Об этом и многом другом ростовчане поговорили 16 сентября с историком Александром Митряковым на научной встрече «Вергилий, сахарный тростник и мемы» в Информационном центре по атомной энергии (ИЦАЭ) Ростова-на-Дону.

Александр Митряков – археолог, кандидат исторических наук, доцент Института истории и социологии Удмуртского государственного университета.

Встреча началась с Вергилия — этот римский поэт отличался тем, что нередко описывал самые приземлëнные темы: например, его стихотворение «Моретум» описывает приготовление завтрака римским крестьянином. Это был очень долгий процесс — смолоть муку, приготовить тесто, создать и обжарить лепëшку, приготовить сам моретум — закуску из сыра, чеснока и зелени, которой покрывали лепëшку. В самом деле, если для нас завтрак — дело двадцати минут, то древним римлянам, чтобы приготовить себе завтрак, приходилось просыпаться засветло — готовка могла занимать несколько часов.

После этого спикер рассказал о различиях в рационе древних народов: если римляне и греки имели в своём рационе в основном «средиземноморскую триаду» — виноград, пшеницу и оливки (белок получали из сыра, мяса было очень мало, при этом рацион оказывался достаточно сбалансированным), то более северные народы имели свою «варварскую» диету, в которой преобладало мясо, преимущественно свинина. Это отразилось на их культуре и мифологии: некоторые народы даже измеряли площадь лесов не в привычных нам гектарах или квадратных метрах, а в количестве кабанов, которые могут там прокормиться.

Эти разные пищевые культуры не воспринимали друг друга: пока северяне насмехались над средиземноморским растительным рационом, южане считали их диету именно что «варварской». Но с течением времени мяса становилось всё меньше, а людей — всё больше, поэтому даже для скандинавов и кельтов этот продукт стал символом классового статуса и «предметом роскоши».

В Средневековье главным пищевым продуктом был хлеб. Набирали популярность пряности: многие купцы использовали их как возможность показать своё богатство, но, бывало, перебарщивали — среди них были нередки случаи отравления, например, мускатным орехом.

Всё изменилось в 1492 году, когда Христофор Колумб открыл Америку: в Европе появилось несколько продуктов, которые радикально изменили пищевую культуру — это картофель, кукуруза и сахар.

Картофель оказался высококалорийным, что всегда ценилось, а кукуруза была самой плодородной культурой из всех, поэтому именно этим растением пытались заместить все остальные злаки. Но, к сожалению, у неё есть одна особенность — недостаток витамина PP (никотиновой кислоты), поэтому в регионах, где кукуруза была единственным злаком, крайне высока была смертность от пеллагры — заболевания, вызванного нехваткой этого витамина.

Интереснее всего обстояли дела с сахаром: до этого основными источниками глюкозы были фрукты, ягоды и мёд — сахар смог заместить их все!

Сахарный бум произошёл в XVIII веке, когда вместе с его распространением начался огромный рост урбанизации — множеству людей, живущих на маленьком клочке земли, была очень нужна высококалорийная пища — поэтому сахар оказался востребован. Типичным завтраком лондонского рабочего в то время был кусок хлеба со сладким чаем — два таких приёма пищи были способны обеспечить человека энергией на целый день.

Но с точки зрения сбалансированности рациона XVIII век оказался худшим в истории — разве можно назвать диету тогдашних рабочих здоровой? Многие историки подмечают, что такое падение уровня пищевой культуры в городах было связано в том числе с низкими зарплатами рабочих и введением женского труда.

«Если у крестьянина есть жена, которая сможет ему приготовить, то у рабочего если и есть жена, то она работает на соседнем заводе. Она не сможет встать в 4 утра, чтобы приготовить ему моренум, потому что засыпает в 12», — рассказал Александр.

Но не только история влияла на пищу, но и пища на историю: с появлением кофе в Европе начали распространяться кофейни. Туда отправлялись представители слоëв общества, которые позже станут буржуазией. Кофейни стали для них местом для дискуссий и общения на равных — без оглядки на сословие и авторитет собеседника. Считается, что именно в таких заведениях появилась современная концепция дискуссии: в переговорах стали цениться факты, а не статус говорящего, появились негласные требования логичности аргументов и рассуждений. «Для нас это кажется чем-то обыденным, но для людей, уставших от сословного деления, которое распространялось даже на неформальное общение, такие места стали спасением», — подчеркнул Александр Митряков.

Также спикер отметил тот факт, что возникновение рационального мышления (как, например, у Рене Декарта) удивительным образом совпало с повсеместным распространением сахара. Эти два факта, скорее всего, не имеют причинно-следственной связи, но именно эта мысль однажды стала для него толчком к изучению истории питания, поведал эксперт.

Встреча закончилась разговором о культуре и информации. Александр Митряков рассказал, что понятие мема — единицы культурной информации — ввëл Ричард Докинз в своей книге «Эгоистичный ген».

«Возможно, у самой информации есть стремление к распространению, как и у генов, поэтому если вы запомнили интересный факт, чтобы впечатлить собеседника, и впоследствии упомянули его в разговоре, подумайте: может, это не вы воспользовались информацией, а информация — вами?» — заинтриговал Александр.

«Лекция оказалась для меня очень интересной, я узнала действительно много нового! Раньше я и не задумывалась, насколько такие бытовые вещи, как питание, могут быть важны в контексте истории и психологии. Интересно даже, как наши потомки будут изучать наш нынешний рацион? Думаю, они будут от него не в восторге», — поделилась впечатлениями от лекции Полина Бринза, научный волонтëр ИЦАЭ Ростова-на-Дону.