За имена, прозвища и псевдонимы отвечает антропонимика — раздел ономастики в языкознании. Примерно до XIII века на Руси клички фактически приравнивались к личным именам, а позже стали употребляться в качестве дополнительного обозначения человека. В атомной отрасли прозвища дают часто, причем их появление означает, что специалиста коллеги особо ценят и уважают.

«Говорит Бородка!»

Игоря Курчатова в отрасли прозвали Бородой. Всем были хорошо известны его шутливые обращения «физкульт-привет!», «говорит Бородка!», «говорит дважды ударник!». За Абрамом Иоффе закрепилось среди учеников прозвище Папа, которое он смиренно терпел всю жизнь. Откуда оно пошло? По рассказу Петра Капицы, однажды в Париже, куда они приехали вместе с Иоффе, к нему подошли молодые люди и стали предлагать посетить ночной клуб, куда они соглашались проводить его за весьма скромное вознаграждение. Указав на идущего чуть впереди Иоффе, Капица сказал: «Месье, вон мой папа. Спросите его. Если он разрешит, то я, разумеется, с огромным удовольствием пойду за вами». Не подозревая подвоха, молодые люди обратились к Иоффе: «Не разрешит ли месье своему сыну посетить лучший ночной клуб Парижа? Молодому человеку там очень понравится». Иоффе серьезно покачал головой: «К сожалению, юноши, я не могу ему разрешить этого. Это противоречит принципам любящего отца и, пожалуй, было бы чересчур много для моего скромного сыночка». По другой версии, Иоффе звали Папой из-за его заботы об учениках. Самого же Петра Капицу звали Кентавр. Как вспоминает академик Исаак Халатников, это прозвище дал ему Александр Шальников: «Один знакомый Шальникова, впервые встретившийся с Капицей, был шокирован его нелюбезностью (а возможно, и грубостью). Под свежим впечатлением он спросил у Александра Иосифовича: «Так кто же ваш директор — человек или скотина?», на что Шальников дал мгновенный диалектический ответ: «Он — кентавр». Льва Ландау коллеги и ученики звали «наш Дау», а он сам любил шутливо объяснять происхождение этого прозвища от французского прочтения его фамилии: Landau — L’ane Dau («осел Дау»). Игорь Курчатов называл одного уважаемого ученого странным именем — Копнист. Ученый, о котором идет речь, был страстным охотником. Как только появлялся небольшой перерыв, он отправлялся охотиться. Однажды его застал сильный дождь. Охотнику пришлось отсиживаться в копне. А в это время собрали какое-то срочное совещание, на котором должен был присутствовать наш охотник, но его найти не смогли. Так возникло прозвище Копнист. Больше этот ученый на совещания не опаздывал.

Сигналы из «пещеры»

Руководителя знаменитой Кавендишской физической лаборатории, выдающегося английского физика, открывшего электрон, Джозефа Джона Томсона ученики и коллеги, чтобы не путать с другим великим Томсоном, лордом Кельвином, и с его собственным сыном, не столь великим Джорджем Томсоном, прозвали Джи-Джи. Резерфорд, будучи студен- том Кентерберийского университета, стал одним из инициаторов создания научного студенческого общества. Под студенческую лабораторию выделили холодный сарай с цементным полом. Лабораторию из-за этого величали «пещерой». Прочитав статью Герца об электромагнитных колебаниях, Резерфорд решил сконструировать в «пещере» беспроволочный телеграф. Это было первое открытие 24-летнего Резерфорда. Эту работу использовали в своих открытиях в области радио Александр Попов и Гульермо Маркони. Она произвела большое впечатление в университете, и Резерфорду даже простили его «ошибки» — фантазии насчет строения атома. А дело обстояло так. Учась на втором курсе, Резерфорд избрал для доклада на заседании общества тему «Эволюция материи». В нем он заявил, что все атомы построены из одних и тех же составных частей. По тем временам это было просто невежеством: царившая в физике атомистическая теория англичанина Джона Дальтона непоколебимо утверждала неделимость атома. На следующем заседании общества Эрнесту Резерфорду пришлось принести извинения товарищам за то, что он под видом научного доклада рассказывал явную белиберду. Шотландцу Чарльзу Томасу Вильсону в 1927 году была присуждена Нобелевская премия по физике за открытие метода, позволяющего посредством конденсации паров видеть траектории полета заряженных частиц. Он был простым демонстратором и даже не профессором, но в 31 год стал академиком — членом Королевского общества. Вильсона физики прозвали Си-Ти-Ар по инициалам его имени Чарльз-Томас-Рис. Ученики любовно называли своего учителя Резерфорда папой, а он также любовно называл их мальчиками. Резерфорд говорил: «Ученики заставляют меня самого оставаться молодым». Только Гейгеру его строгое немецкое воспитание не позволяло пользоваться фамильярным «папой». Он называл Резерфорда «профом». Когда Максвелла привели в Эдинбургскую академию (учебное заведение типа классической гимназии) сразу во второй класс, на втором месяце занятий он был взят в оборот сорванцами-одноклассниками. Однако сладить с ним было не просто. Его сразу прозвали Бешеным. Отвага и неимоверная сила рук помогли Максвеллу постепенно завоевать уважение своих сверстников. Когда Лоуренс приступал к строительству первого циклотрона, у него была только идея, тысяча долларов и уверенность, что он все может. Все в лаборатории двигались только бегом. Лоуренс излучал энергию и оптимизм. Он постоянно улыбался, глаза его сияли из-под очков. Казалось, его высокая и плотная фигура появлялась сразу в нескольких местах. Его прозвали Маэстро — за виртуозность в эксперименте и абсолютно точные и конкретные советы. Лоуренс стремился к тому, чтобы каждый работал творчески и разделял радость открытия, которое впоследствии будет приписано только одному ему, великому «маэстро».

Передайте привет Вилли

«Некоторым теоретикам доставались имена по созвучию с фамилиями других, — вспоминал помощник директора ВНИИТФ Николай Волошин. — Так по аналогии с фамилией Владимира Зиновьевича Нечая Михаил Петрович Шумаев получил прозвище Шумай, а Юрий Сергеевич Вахрамеев — Вахрамей. Фамилии других для удобства общения просто подвергались сокращению, превращаясь в имена или отчества: Юрий Иванович Кузнецов — Кузя, Вадим Александрович Симоненко — Сима, Владимир Анатольевич Стаханов — Стаханыч. В ходу были имена, как бы отделенные от фамилий: Лев Петрович Феоктистов — просто и многозначно Лев, Борис Павлович Мордвинов — просто и звонко Боб. Особняком стоит имя Билл, данное Виталию Ивановичу Мужицкому, которое, казалось бы, напрямую не связано с его паспортными ФИО. Есть такая версия. Его сокурсники по МИФИ, принятые на работу во ВНИИЭФ, при встречах с приезжавшими в Саровна различные экспертизы сотрудниками ВНИИТФ просили: «Передайте привет Вилли». Наверное, Виталия Мужицкого так называли еще со студенческой скамьи — от Виталия до Вилли рукой подать, а от Вилли до Билла еще ближе. Особым уважением пользовался Евгений Иванович Забабахин, которого за глаза, а иногда в пылу споров и в присутствии называли «Старик». Это имя никак не связывалось с понятием «пожилой человек», оно означало «мудрый» и «главный».

Опубликовано в газете «Страна РОСАТОМ»